«Зачистка правового пространства». Суд не отменил меру пресечения экс-главе «Команды 29» Ивану Павлову

• Сергей Горяшко, Анна Пушкарская
• Би-би-си

Автор фото, Maxim Shipenkov/TASS

Мосгорсуд отказался отменить меру пресечения в виде запрета пользоваться телефоном и интернетом адвокату и экс-главе "Команды 29" Ивану Павлову, который ведет дело о признании структур Навального экстремистскими и защищает фигурантов дел ФСБ.

Павлова обвиняют в разглашении данных предварительного расследования по делу журналиста Ивана Сафронова. А правозащитное объединение "Команда 29", которое возглавлял адвокат, в воскресенье сообщило о самоликвидации — после того как генпрокуратура фактически приравняла его к нежелательной организации.

Суд лишил Павлова, обвиняемого по ст. 310 УК, не только возможности защищаться и защищать доверителей, но и общения с родными. Уже два с половиной месяца он не может поговорить с живущей в Германии 12-летней дочерью. Мать адвоката не смогла сообщить ему, что сломала руку — позвонить друг другу они не могли.

"Полная блокировка взаимодействия": на что жаловалась защита Павлова

Апелляцию на избрание Павлову меры пресечения Мосгорсуд рассматривал более трех часов — жалобы подали около 40 его вступивших в дело коллег-адвокатов.

17 из них пришли в суд добиваться отмены наложенных на экс-главу "Команды 29" ограничений и около 500 человек подписали за него поручительство. Среди них, в частности, писатель Александр Архангельский, музыкант Андрей Макаревич, главный редактор "Новой газеты" Дмитрий Муратов, писатель Виктор Шендерович, правозащитница Зоя Светова, телеведущий Тихон Дзядко, политики Лев Шлосберг, Владимир Рыжков, Борис Вишневский и Николай Рыбаков.

Во время следствия нельзя общаться со свидетелями по уголовному делу, за исключением близких родственников, круг которых определен законом, а также отправлять и получать почту, пользоваться средствами связи и интернетом.

"Процессуальный интерес следователя заключается в том, чтобы вывести неудобного адвоката из дела. Но процессуальный интерес суда должен заключаться в обеспечении соблюдения закона. А закон при избрании меры пресечения Павлову был грубо нарушен", — пояснил Би-би-си суть апелляции адвокат Александр Пиховкин.

"Почему адвокаты поддерживают Павлова? Он достойный человек, но десятки адвокатов не приходят pro bono (pro bono publico, "ради общественного блага" — Би-би-си) защитить каждого достойного человека. Просто не имеют такой возможности. Адвокаты в этом процессе защищают самих себя, свое право на профессию, саму профессию".

По словам Пиховкина, Басманный суд (первой инстанции) фактически просто процитировал закон без указания на конкретные обстоятельства, обосновывающие наложенные на Павлова запреты.

Суд "обездвижил адвоката, ввел его в состояние искусственной процессуальной комы, когда адвокат не может даже обратиться в суд — ни в свою защиту, ни в защиту своих доверителей", — говорит Пиховкин.

Суд фактически отказал самому Павлову в конституционном праве на защиту: его коллеги даже не могут договориться о встрече — ни по почте, ни звонком, ни электронным сообщением.

Суд даже не разрешил Павлову обращаться в суд за проверкой законности действий и решений следствия и суда, не говоря уже об общении со своими защитниками с помощью средств связи и интернета.

А для подзащитных Павлова, находящихся под стражей или под арестом, такой запрет вообще означает полную блокировку взаимодействия со своим защитником.

Кроме того, под угрозу оказались поставлены и ближайшие родственники адвоката. При таких запретах он даже не смог узнать, что его мама сломала руку: ни он ей, ни она ему не могла позвонить.

А у его 12-летней дочери, которая теперь живет в другой стране и с которой он ежедневно созванивался, внезапно оборвалась возможность общения с отцом. "Государство не должно воевать с детьми", — настаивала в суде защита.

Из интервью Ивана Павлова Би-би-си

Би-би-си: Самое простое: как вам суды сообщают о назначении даты заседания?

И.П.: Никак. Сегодня… суд отказался начинать заседание по причине того, что я не был уведомлен. Это дело адвоката Михаила Зломного (его обвиняют в оскорблении следователя ФСБ — ст. 319 УК, сам адвокат называет его сфабрикованным — Би-би-си). И суд не мог меня уведомить. Заседание откладывалось по причине моей неявки и моего неуведомления. Мы привели это как иллюстрацию неразумности ограничений, наложенных на меня.

Би-би-си: Что с вашим делом происходит? Какие были следственные действия с вами, кроме допроса 30 апреля?

И.П.: Был допрос произведен еще один, где следователь задал мне вопросы из разряда "где и при каких обстоятельствах вы получили и передали [в "Ведомости"] постановление о привлечении [Ивана Сафронова] в качестве обвиняемого" — на эти вопросы я пока давать ответы не тороплюсь. Все это, в общем, представляет адвокатскую тайну. Следователь еще направил на экспертизу ряд документов, изъятых у меня из досье по делу Сафронова. Следователь считает, что там есть гостайна и поставил перед экспертами вопрос: есть ли на этих листах следы "лица, подлежащего идентификации".

Би-би-си: Это что, экспертиза ДНК и дактилоскопия?

И.П.: Может быть. Может, и то, и другое. Проводить экспертизу, есть ли вообще в этих документах сведения, содержащие гостайну, следователь не собирается, он считает, что это установленный факт.

Би-би-си: Насколько я понимаю, ваша мера пресечения сильно отразилась на вас и в личном плане: вы даже не узнали вовремя, что ваша мама сломала руку.

И.П.: У меня престарелые родители, я сам не мальчик, за ними уход нужен. Мама позавчера сломала руку. А я об этом узнал поздно, пришлось менять планы, ехать к ней, разумеется, я должен быть приехать. В итоге пришлось приехать в Москву с опозданием [на сегодняшнее заседание].

Би-би-си: Про закрытие "Команды 29": как вообще Генпрокуратура провела связь между "Командой 29" и признанным нежелательным в России чешским фондом?

И.П.: Мы тоже этого не понимаем, но они поставили знак равенства. Сказали, что "Команда 29" — это деятельность иностранной некоммерческой организации, признанной нежелательной. Мы с этим не согласны, считаем, что у нас нет никакой сейчас связи. Но то, что мы не согласны, не отменяет риски: если высшее надзорное ведомство говорит "а", то оно может сказать "б" и "в", а это уже, к сожалению, административная и уголовная ответственность не только для тех, кто внутри "Команды", но и для сторонников, для тех, кто репостит нашу информацию. Поэтому приняли такое решение.

Би-би-си: Чешский фонд, который Генпрокуратура признала нежелательным — чем в нем занимались вы?

И.П.: Я его в 2015 году создал, какое-то время был в числе учредителей, потом вышел оттуда и до конца прошлого года был консультантом организации, оказывал ей юридическую помощь. Из того, что я знаю, никаких незаконных действий эта организация не совершала, и все эти обвинения в том, что она является угрозой национальной безопасности России, беспочвенны.

Би-би-си: Деятельность фонда была близка к работе "Команды 29"?

И.П.: Нет, эта деятельность никак не была идентична, совершенно другая работа. Там была международная повестка, международное сотрудничество, а "Команда 29" занималась чисто внутрироссийской тематикой. Никак нельзя отождествить деятельность чешской организации и "Команды".

Би-би-си: Тем не менее Генпрокуратуре это удалось…

И.П.: Это такой подход — действовать по праву сильного, они делают так, потому что могут. И в этих условиях мы должны принимать решения — иногда очень неприятные и очень тяжелые.

Би-би-си: "Команда 29" делала большую работу по информированию о ходе дел, которые ведут ее адвокаты. Как теперь вы будете эту работу проводить?

И.П.: Сейчас выпавшее из рук "Команды 29" знамя в ваших руках — в руках журналистов, которые остаются работать в России. Надеюсь, вы будете продолжать свою деятельность до тех пор, пока она не будет считаться преступлением в этой стране.

Би-би-си: Что будет с архивными материалами "Команды 29"? Запрещены ли они к распространению, и если нет — есть ли опасность в распространении таких материалов автономно?

И.П.: Если кто-то будет распространять материалы "Команды" в сети, то ему надо понимать, что Генпрокуратура считает эти материалы распространением материалов нежелательной организации, что приравнивается к деятельности в такой организации и влечет сначала административную, а потом и уголовную ответственность. Но это по той практике применения, которая сложилась сейчас. Наша задача учитывать эти риски, потому что люди важнее, чем проекты. Будут люди — будут и проекты.

Би-би-си: Ожидаете ли вы волны репрессий в отношении адвокатов по правозащитным делам или других организаций?

И.П.: Я думаю, что идет зачистка правового пространства. Перед выборами [в Госдуму] или нет — уже другой вопрос. Но идет устранение точек возмущения. Тех, которые активно противостояли произволу, творившемуся в определенных областях. Нам сейчас пришел сигнал, что наша деятельность законна вроде, но не в рамках "Команды 29". Мы сказали: о'кей, люди важнее. Но я надеюсь, что адвокатскую деятельность в нашей стране пока никто не запретил. Запретят — ну что ж, придется переквалифицироваться в управдомы.

Коллеги Павлова доказывали, что ни суд первой инстанции, ни следователь в ходатайстве об избрании Павлову меры пресечения не указали конкретных фактов, оснований и обстоятельств, которые прямо или косвенно указывали бы на его намерение скрыться от следствия или суда, заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу.

Отсутствуют в решении суда первой инстанции и какие-либо данные о личности Павлова, свидетельствующие об обоснованности применения к нему любой меры пресечения, считает защита.

"Цифрой ошиблись": что решил суд

Мосгорсуд в итоге оставил в силе все запреты, наложенные на Павлова, хотя из мотивировочной части решения Басманного суда исключил указание на то, что Павлов может скрыться.

"Мы объясняли в заседании, что, кроме прочего, суд первой инстанции в обжалуемом постановлении, вышел за пределы ходатайства следователя. В постановлении Басманного суда говорится, что "обвиняемый может скрыться", хотя даже следователь не указывал на этот довод", — объяснил Пиховкин. "Не всякому безобразию есть свое приличие", — прокомментировал он итог рассмотрения цитатой из Салтыкова-Щедрина.

Также из мотивировочной части исключили упоминание одной статьи закона — Басманный суд обосновал запрет определенных действий ссылкой на неправильную статью. "Цифрой ошиблись", — уточнил защитник Павлова адвокат Евгений Смирнов.

"Мне не только нельзя пользоваться интернетом, телефоном, средствами связи любыми, мне даже домофоном пользоваться нельзя, потому что он тоже является средством связи", — прокомментировал журналистам решение Павлов. Кроме того, он отметил, что ему неизвестно, кто свидетели по его делу и с кем именно ему, соответственно, запрещено общаться.

С 30 апреля он не разговаривал с дочерью: "До этого мы общались каждый день. Конечно, меня, как отца, это беспокоит", — говорит адвокат.

За что власти преследуют Павлова

Иван Павлов был задержан 30 апреля около 7 часов утра в Москве. В этот же день в его гостиничном номере, а также в Петербурге — по домашним адресам и в офисе адвоката — прошли обыски.

Поводом для его обвинения в разглашении данных предварительного расследования по статье 310 УК РФ послужила информация в СМИ о деле его подзащитного журналиста Ивана Сафронова, которому вменяют госизмену.

Автор фото, Moscow City CourtTASS via Getty Images

Но преследование адвоката началось на следующий день после того, как он вступил в дело о признании экстремистскими организациями структур Алексея Навального.

Павлов считает, что уголовное дело против него — это "месть за принципиальную позицию по целому ряду уголовных дел, которые расследуются следственным управлением ФСБ России". По его словам, следователь ФСБ Александр Чабан (который ведет, в том числе, и дело Сафронова) неоднократно высказывал ему угрозы уголовного преследования.

Еще в августе 2020 года, через месяц после ареста Сафронова, ФСБ попыталась добиться дисциплинарного взыскания в отношении адвокатов. Это могло вылиться в лишение их адвокатской лицензии, вследствие чего Сафронов мог остаться без защиты.

При обыске у Павлова изъяли документы, представляющие адвокатскую тайну, а также мобильный телефон. "Практически все досье по Сафронову у меня изъяли, я против этого возражал", — говорил адвокат Би-би-си.

Наказание по 310-й статье — от штрафа до 80 тысяч рублей (или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев), обязательных или исправительных работ до ареста на срок до трех месяцев.

До 2014 года Павлов был учредителем и руководителем фонда "Институт развития свободы информации" (ИРСИ) — юристы фонда вели не только судебную, но и аналитическую работу по защите свободы информации, в том числе боролись за прозрачность деятельности органов госвласти.

После участия адвоката во встрече правозащитников с президентом США Бараком Обамой во время саммита "большой двадцатки", прокуратура потребовала признать ИРСИ иноагентом. Павлов ликвидировал фонд, позже создав вместо него "Команду 29".

В августе 2014 года управление Федеральной миграционной службы (УФМС) по Санкт-Петербургу и Ленинградской области лишило вида на жительство в России жену Ивана Павлова — гражданку США Дженнифер Сюзанн Гаспар, которая к тому моменту уже 10 лет жила в России и занималась развитием НКО.

Гаспар заставили покинуть Россию на основании составленной в день присоединения Крыма к РФ секретной справки ФСБ о том, что она "выступала за насильственное изменение основ конституционного строя" и представляла "угрозу национальной безопасности".

Павлов говорил, что проблемы жены связаны с его работой и таким образом власти вынуждают его эмигрировать. Не дожидаясь депортации жены, он вместе с ней и дочерью уехал в Прагу. Но в итоге Павлов вернулся в Россию, а Гаспар с дочкой осталась за границей, семья распалась.

В 2018 году Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) присудил Гаспар 12,5 тыс. евро за нарушение статьи 8 Европейской конвенции — права на уважение частной и семейной жизни. Свое решение суд обосновал тем, что российские суды подтвердили выводы ФСБ без рассмотрения конкретных фактов и доказательств.

Почему Павлов ликвидировал "Команду 29"

За несколько дней до рассмотрения апелляционной жалобы Павлова Роскомнадзор по требованию Генпрокуратуры заблокировал сайт правозащитного объединения "Команда 29".

На сайте объединения публиковались резонансные материалы, в том числе доклад петербургской Общественной наблюдательной комиссии о пытках в отношении задержанных по делам, которое курирует местное управление ФСБ.

В требовании было сказано, что Генпрокуратура отождествляет "Команду 29" с зарегистрированной в Чехии НКО Společnost Svobody Informace, включённой в России в перечень нежелательных организаций.

Павлов и его соратники это опровергают и намерены оспаривать в суде. Чтобы не подвергать риску уголовного преследования членов и сторонников "Команды 29", они решили ее ликвидировать и закрыть ее медиапроекты,

Теперь адвокаты и юристы продолжат работать в делах своих подзащитных, которые этого пожелают, исключительно в личном качестве.

Автор фото, Vyacheslav ProkofyevTASS via Getty Images

"Тяжело принималось это решение [о закрытии "Команды 29"], но мы, как люди законопослушные, вынуждены следовать требованиям закона, даже если он нам не нравится", — сказал Павлов журналистам после заседания суда по своему делу.

Он еще раз подчеркнул, что Генпрокуратура поставила знак равенства между нежелательной иностранной организацией и "Командой 29", и поэтому участникам объединения пришлось учитывать риски уголовного характера, которые повлекла бы дальнейшая работа "Команды".

"Команды" больше не существует, остались люди, которые занимаются своим делом, — добавил Павлов. — Все ресурсы ["Команды 29"] закрыты, вся информация, которая там размещалась — недоступна , что снимает риски привлечения большого числа людей к уголовной или административной ответственности".

"Вероятно, все происходит сейчас для того, чтобы я уехал [из России], поверьте, я этого делать не хочу, Россия моя страна, где я прожил 50 лет, я люблю эту страну, я с этой страной связываю будущее", — подчеркнул адвокат.

На вопрос о том, может ли фактическое приравнивание "Команды 29" к нежелательной организации повлечь обвинение одного из подзащитных Павлова, журналиста Ивана Сафронова, еще и в сотрудничестве с нежелательной организацией, адвокат сказал, что "ничего гарантировать нельзя". "Но предсказывать — не самое лучшее, что сейчас может сделать адвокат", — добавил Павлов.

Адвокат также отметил, что следственных действий с обвиняемым в госизмене журналистом Иваном Сафроновым сейчас не проводится, и это говорит "о волоките, на которую постоянно обращает внимание защита".

Павлов считает, что все тот же следователь ФСБ по делу Сафронова Александр Чабан сыграл роль в том, что сайт "Команды 29" заблокировали по решению Генпрокуратуры: "Уж точно не в эпизодах Чабан стоит в титрах этого кино. На первых строчках должна быть его фамилия". Ранее Павлов называл Чабана основным инициатором своего собственного уголовного преследования.