«Нас держит только вера в то, что нашего сына выпустят». Отец Романа Протасевича о деле против сына

Бывшего главного редактора оппозиионного телеграм-канала Романа Протасевича задержали в Минске 23 мая. Ради этого власти Беларуси принудительно, при помощи истребителя, посадили самолет, на котором он летел из Афин в Вильнюс. В отношении Протасевича в Беларуси заведено несколько уголовных дел, связанных с протестами после президентских выборов в августе прошлого года. КГБ внес его в список лиц, причастных к террористической деятельности.

Адвокат Романа Инесса Оленская рассказала Настоящему Времени, что она смогла навестить его в СИЗО. По ее словам, Роман содержится в камере с другими задержанными с небольшим окном – размером в лист А4. О пытках, давлении или издевательствах Протасевич не сообщал. Его моральное состояние стабильное.

На вопросы о том, признает ли он официально вину и подписал ли сделку со следствием, Инесса Оленская ответить не может – с нее взята подписка о неразглашении. В Беларуси это означает, что адвокаты не могут говорить не только о сути дела, но даже, например, не могут сказать, какие статьи уголовного кодекса вменяют их клиентам.

Отец Романа Протасевича Дмитрий Протасевич в эфире Настоящего Времени рассказал о деле против сына, могут ли его выдать так называемой "ЛНР" и получил ли он письмо от сына.

The URL has been copied to your clipboard 0:00 0:06:27 0:00

– Дмитрий, а вам известно, признал ли вину Роман официально? Мы слышали его какие-то заявления в каких-то видео, которые опубликовала белорусская пропаганда. Известно ли вам, совершен ли этот юридический акт признания вины?

– Мне об этом ничего не известно. Если речь идет о пропагандистском ролике, который был снят и показан по центральным госканалам, то это нельзя отнести к тому, что он в чем-то сознался или признался.

– С роликами понятно. Там мы не знаем, в каких условиях он говорил эти слова, не под дулом ли автомата, не знаю. То есть юридически вам не известно, что происходит? Не известно ли вам, пошел ли он на сделку со следствием?

– Вы знаете, нет, абсолютно нет, у нас родителей тоже пытают тем, что не дают никакой информации о том, что происходит с нашим сыном. И скудные крупинки, которые мы можем узнать только от адвоката, и то не все, иногда даже приходится просто удивляться тому, что даже адвокат не может нам все сказать.

– Да, для меня это тоже, честно говоря, удивительно.

– По идее не имеет никакого отношения к делу, но тем не менее она связана жесткими рамками, подпиской, и это, конечно, печально, и нам это очень тяжело, потому что мы до сих пор не знаем его истинного состояния.

– Да, я такой практики, честно говоря, больше не встречала. Так называемая генпрокуратура так называемой "ЛНР", якобы ее представители уже прибыли в Минск, чтобы допросить Романа. Там, в Луганске, ему якобы угрожает даже пожизненное. Как вы оцениваете шансы того, что Лукашенко выдаст Романа Луганску?

– Вы задали очень интересный сложный вопрос. Мне сложно ответить на этот вопрос, но мне кажется, вряд ли он это сделает.

– Почему?

– Потому что Роман – гражданин Беларуси. Лукашенко сказал, что его будут судить в Минске.

– Хочу понять, есть ли у вас объяснение тому, что Роман находился на позициях под Мариуполем, мы не рассуждаем в каком качестве, но это Донецкая область, то есть там так называемая "ДНР", а дело возбуждает так называемая "ЛНР" – часть Луганской области. Почему? Или он и под Луганском тоже был, я просто пропустила это?

– Вы знаете, для нас это тоже какое-то недоумение вызывает. Такое ощущение, будто это просто запустили такую пропагандистскую утку для того, чтобы кого-то напугать и показать, что "вот сказал Лукашенко – значит должны поехать следователи". Поэтому тут объяснений просто этому нет, это какая-то несуразица, я вообще не понимаю, люди, принимающие решения, на такие действия на каком основании они это делают, чем они руководствуются.

– Дмитрий, вы же не можете с ним на свидание встретиться, да? Вам тоже опасно въезжать сейчас в страну?

– Нет, конечно, не могу.

– Письма, возможно получаете, пишете?

– Мы письма пишем, но он еще не получил ни одного письма, и мы пишем, и бабушки, и дедушки пишут. Я знаю, что очень много неравнодушных людей, которые захотели и наверняка написали ему письма, но до него еще ничего не дошло абсолютно. Тоже, наверное, метод такой воздействия: пытки или издевательства какого-то, я даже не знаю, как это назвать.

– Как при этом всем вам и вашей жене удается держаться?

– Вы задаете очень сложный вопрос. Нам очень сложно и, наверное, нас держит только вера в то, что… извините, тяжело… все-таки нашего сына выпустят, что мы сможем изменить ситуацию к лучшему. Это придает сил. Если сын не может, там находясь, за себя постоять, то мы делаем все, чтобы отстоять его здесь.

– Знаете, у меня мама всегда говорит, что, чем будет кормить. Возможно у вас жена тоже уже рассказывает, чем будет в первую очередь кормить?

– Картошечка жареная.

– Дмитрий, скажите, с родителями девушки Романа поддерживаете связь? Я имею в виду Сапегу.

– Да-да, Наталья поддерживает связь с мамой Софии, переписываемся. Вот недавно было опубликовано письмо Софии вчера.

– Да, мы сейчас как раз об этом расскажем.

– Да, в средствах массовой информации. Но мы так поняли, что мы узнали об этом немножечко раньше, чем все остальные средства. И, конечно же, без слез это письмо очень сложно читать, зная, что это письмо относится к близкому нам человеку – к Роману, к его девушке, которую он безумно любит и всячески старался ее оберегать, когда они были вместе еще до захвата.

– А вы ее знали до этого?

– Нет. К сожалению, мы ее не знали, но я думаю, что у нас еще будет время познакомиться.

Читай нас в Телеграме