Москва. 24 мая. — Банкротства в России — настоящая черная дыра для бизнеса: кредиторам возвращается только каждый двадцатый вложенный рубль. Причин так много, что удивительно, как система в ее нынешнем виде просуществовала почти 20 лет. Существовала бы, наверное, и дольше, если бы в бесконечный процесс межведомственных согласований реформы не вмешался Кремль.
В правительственном законопроекте, которым она оформлена, эксперты видят немало положительных моментов, но есть и серьезные недостатки. Например, не предусматривается никаких инструментов, призванных заблокировать или хотя бы осложнить вывод активов перед банкротством.
Впрочем, законопроект может претерпеть серьезные изменения в процессе обсуждения в Госдуме. Править там есть что, а главный разработчик — Минэкономразвития — декларирует готовность к диалогу. При этом практически со 100-процентной уверенностью можно сказать, что не получится умерить аппетиты фискальных органов, которые стремятся получить экстраординарные преференции в отношении залогового имущества банкротов.
Долг: долго и дорого
В рейтинге Doing Business-2020 группы Всемирного банка, который характеризует условия ведения предпринимательской деятельности, Россия по показателю «разрешение неплатежеспособности» опустилась с 55-го на 57-е место. Возврат средств кредиторам, имевшим обеспечение своего требования, составляет в среднем 43 цента на доллар, установили опросным путем эксперты, при том что у лидеров рейтинга по этому показателю — Японии, Норвегии и Нидерландов — 92,1; 91,9 и 90,1 соответственно.
Статистика Единого федерального реестра сведений о банкротстве («Федресурс»; bankrot.fedresurs.ru) показывает гораздо более мрачную картину: залоговым кредиторам в ходе конкурсного производства удается вернуть 21,6% задолженности, в то время как не имеющим ничего в залоге от должника — лишь 2,3%, свидетельствуют данные «Федресурса» за 2020 год.
Длительность процедуры банкротства в РФ, по данным Doing Business, составляет два года, тогда как у лидеров в этом отношении — около пяти месяцев (Ирландия), полгода (Япония), менее 10 месяцев (Канада). Данные «Федресурса» говорят, что сейчас банкротство тянется еще дольше и его длительность все время растет: средний срок конкурсного производства по процедурам, завершенным в 2020 году, увеличился до 842 дней с 752 дней в 2019 году.
Пять минус три равно два, но не сразу
Одна из ключевых идей разработанного Минэкономразвития законопроекта — это сокращение числа процедур несостоятельности. Вместо пяти нынешних предлагается оставить две — одну реабилитационную (реструктуризация долгов) и одну ликвидационную (конкурсное производство).
Эта идея встречает одобрение у юристов-практиков. «Бессмысленные неработающие процедуры финансового оздоровления и внешнего управления, как и запоздалое продолжительное наблюдение за очевидно несостоятельным должником давно изжили себя», — говорит партнер юркомпании «Пепеляев групп» Юлия Литовцева.
Необходимость такой реформы обсуждалась давно, но реализация не пойдет по правилу «семь раз отмерь, один отрежь». Законопроект устанавливает, что суды еще два года смогут использовать как старые, так и новые процедуры.
Одновременно предлагается ограничить длительность конкурсного производства. Сейчас оно может продолжаться годами — закон о несостоятельности не содержит соответствующего предельного срока. В результате зачастую компания-банкрот продолжает бизнес на совершенно нерыночных основаниях. «У нас очень часто вечные банкроты по пять, семь, десять лет в банкротстве живут, занимаются хоздеятельностью, получают прибыль через компании-прокладки», — говорил ранее замминистра экономического развития Илья Торосов.
Теперь, если закон будет принят в нынешнем виде, срок конкурсного производства будет ограничен девятью месяцами. Дольше продлить работу предприятия и организации можно будет решением собрания кредиторов, но в этом случае последние, а также «иные лица, извлекающие выгоду из недобросовестного поведения», должны быть готовы погасить задолженность, возникшую по истечении 9-месячного периода.
Эффективность продаж
Одной из причин, по которой процедура конкурсного производства в РФ затягивается, является многоэтапная процедура продажи имущества банкротов, которая при этом предусматривает только торги на повышение (после последовательного снижения цены на новых торгах после неудачи предыдущих). В результате большая часть активов, принадлежащих банкротам, сейчас продается на третьих или четвертых торгах с падением цены на 60-70% (после снижения на 10% на вторых торгах), свидетельствует статистика «Федресурса». В 2020 году на них пришлось 71,6% от общего объема продаж в 208,3 млрд рублей.
Сменить нынешнюю систему продаж должны так называемые «голландские» аукционы с плавающим ценообразованием. Согласно законопроекту, торги сначала будут идти на повышение, но если желающих купить актив не будет, то ставки будут снижаться до поступления первого предложения. После этого торги снова пойдут на повышение, однако если никто цену не повысит, то победителем признают того единственного, кто озвучил свое предложение.
«По нашим оценкам, где-то на 3-6 месяцев сократит процедуру новая система торгов», — сказал в пятницу на Петербургском международном юридическом форуме (ПМЮФ) управляющий директор, начальник управления принудительного взыскания и банкротства Сбербанка Евгений Акимов на ПМЮФ.
Кроме того, авторы документа рассчитывают повысить спрос и конкуренцию в борьбе за выставляющиеся на продажу активы. Информация о них должна стать доступнее для заинтересованных сторон, аккумулироваться на специально созданном интернет-сервисе — маркетплейсе, где можно будет искать активы по определенным параметрам. Сейчас поиск такой информации затруднен, так как она разбросана по сайтам около пяти десятков торговых площадок, выбранных управляющим для реализации имущества конкретного должника.
Эта реформа призвана решить сразу две задачи: сократить срок реализации имущества должников и увеличить получаемые в результате суммы.
Около нуля
Кроме ликвидационной функции, банкротство во всех развитых экономиках выполняет и задачу санации. В 2010 году эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) на примере ряда стран провели исследование о количестве компаний, которые выходят из процедуры банкротства, сохранив бизнес. В случае годичной санации их доля в большинстве затронутых исследованием стран была больше 70% за исключением Нидерландов (60% в производстве, 58% в сфере услуг) и Болгарии (67% в сфере услуг). По мере увеличения длительности реабилитационной процедуры, эта доля снижается, но, тем не менее, практически везде она существенно выше половины.
Похожие тенденции прослеживаются в США. Согласно исследованию, подготовленному профессорами юридического факультета Калифорнийского университета Линном Лопуки и Джозефом Доэрти и охватывающему период 1979-2015 годов, 70% крупных публичных компаний с активами свыше $300 млн (811) сумели успешно пройти через эту процедуру и продолжить деятельность. Только 30% прекратили существование, а все их имущество и денежные средства были распределены между кредиторами.
В России — кардинально иная картина. Пока реабилитационные процедуры встречались менее чем в 2% дел о банкротстве, свидетельствует статистика «Федресурса». «Вероятность спасти бизнес, если вы уходите в процедуру банкротства в РФ, стремится к нулю», — подтверждает замминистра Торосов.
Индикацией явно ликвидационного характера процедуры банкротства в России является то, что именно из-за него страна опускается вниз в Doing Business по показателю «разрешение неплатежеспособности». В рейтинге-2020 РФ пропустила вверх Кению и Индию как раз потому, что в этих странах банкротство приобрело реабилитационную направленность.
Реформа должна исправить эту ситуацию, надеются ее авторы. Они предлагают расширить практику применения реабилитационных механизмов в отношении компаний за счет новой реабилитационной процедуры — реструктуризации долгов. Она предполагает больше вариантов для урегулирования отношений должников и кредиторов, в частности на суде участники дела будут иметь возможность договориться о дисконте или даже прощении долга.
«Сейчас нет такого механизма, который бы кредиторам позволил так дисконтироваться самостоятельно», — отметил Акимов из Сбербанка.
«Мы понимаем, что это еще до банкротства, до площадки в суде они пытаются это (договориться о скидке при уплате долга — ИФ) сделать. Но тут у нас есть и госбанки, и вообще государственные участники, которым по своим регламентным процедурам такие дисконты сделать очень сложно. А тут фактически в суде большинство кредиторов уже приняло (эти условия — ИФ) и есть уже легальная возможность сделать этот дисконт», — сказал Торосов на ПМЮФ.
Процедура реструктуризации долгов, согласно законопроекту, может длиться четыре года, а по решению собрания кредиторов продлеваться еще на столько же. Однако есть обязательное условие: в течение трех месяцев с момента утверждения плана реструктуризации должны быть погашены долги по текущим платежам, которые возникли уже после обращения в суд, и требования кредиторов первой и второй очередей (зарплата, выходные пособия, компенсации за причинение вреда жизни или здоровью и пр.)
Независимость по случаю
Еще один бич для банкротств в России — это ангажированные арбитражные управляющие. В теории их задача — обеспечить баланс прав и интересов участников банкротного спора. Однако зачастую они действуют исключительно в интересах части кредиторов, причем нередко аффилированных с самим должником и его бенефициарами.
Чтобы победить это зло, Минэкономразвития заложило в свой законопроект идею ликвидации инструмента, который позволяет делать банкротства контролируемыми. Речь идет о лишении инициатора дела о несостоятельности права предложить суду кандидатуру арбитражного управляющего или саморегулируемой организации (СРО), которая его выдвинет.
На смену этой опции должно прийти случайное назначение арбитражного управляющего из числа претендентов, имеющих должный опыт. Его индикатором, согласно новому законопроекту, является число баллов, которые управляющему будут начисляться ежеквартально по итогам завершенных процедур в зависимости от их сложности и доли возвращенных кредиторам средств. Расчет баллов будет производиться одним из госорганов на основании информации из судебных актов, которые суды будут обязаны ему направлять.
Процедура представляется такой: информация о возбужденном деле размещается в «Федресурсе», СРО предлагают кандидатов на это дело, подкрепляя заявку определенным количеством баллов, а затем специальная программа будет случайным образом выбирать победителя. Если же кандидатов от СРО не будет, то управляющий будет назначен на должность чисто автоматически из числа тех, кто может вести дело исходя из опыта.
Не исключено, правда, что этот механизм подвергнется критике при обсуждении в Госдуме. У него был влиятельный противник — Государственно-правовое управление (ГПУ) президента. По мнению его юристов, по-настоящему случайный выбор предусмотрен лишь для «крайне маловероятной ситуации», когда СРО не предложат кандидатуру, а в остальных случаях, по сути, объединения управляющих смогут «самостоятельно на основе субъективного усмотрения» предлагать кандидатов.
Коллективная ответственность
Улучшить качество арбитражного управления разработчики законопроекта также рассчитывают с помощью повышения их коллективной ответственности. Одна из мер — сократить минимально допустимое число арбитражных управляющих в СРО со 100 до 10-20.
«[Это] позволит СРО выполнять свои функции более качественно и оперативно», — согласен директор Российского союза саморегулируемых организаций арбитражных управляющих (РССОАУ) Кирилл Ноготков. В слишком крупных СРО управляющие могут не знать друг друга, но должны друг за друга отвечать (совместно формируют компенсационный фонд, из которого выплачиваются деньги в случае нарушений управляющих — ИФ), говорил Ноготков ранее.
Однако с этим согласны не все. «Такое кардинальное снижение численности приведет к тому, что СРО, по сути, превратятся в управляющие компании, в которые арбитражные управляющие будут объединяться из-за общих коммерческих интересов, а кредиторы смогут создавать аффилированные СРО», — говорил ранее, например, вице-президент РСПП Александр Варварин.
Не вполне, правда, понятно, чем плохи такие управляющие компании. В период обсуждения законопроекта на «доправительственном» этапе РСПП сам выдвинул идею создания в РФ института корпоративных управляющих — специализированных компаний, которые сопровождали бы дела о несостоятельности. По мнению РСПП, это позволило бы создать «лидеров рынка», способных обеспечить высокий уровень арбитражного управления и минимизировать риски злоупотреблений. Союз даже отправил эту инициативу на президентский уровень, и появилось поручение правительству обсудить ее при доработке поправок в закон о банкротстве.
После такого идея не могла не появиться в тексте закона, но сделано это было так, чтобы до реального воплощения ей было далеко. «Предложения о корпоративных управляющих с самого начала довольно активно обсуждались. У них было достаточно как противников, так и сторонников. Пока мы решили отказаться от норм о корпоративных управляющих в законе о банкротстве, но включили положение, что регулирование корпоративных управляющих должно быть прописано в отдельном федеральном законе», — сказал «Интерфаксу» заместитель министра экономического развития Торосов.
Узнать, устраивают ли РСПП такие неопределенные перспективы, не удалось. Варварин не ответил на просьбы о комментарии.
Залог без привилегий
В относительно более выгодном положении в банкротных процедурах в России находятся те кредиторы, чьи требования обеспечены залогом имущества должника. Как уже говорилось выше, залоговым кредиторам в ходе конкурсного производства удается вернуть порядка 21,6% задолженности, в то время как не имеющим ничего в залоге от должника — лишь 2,3%.
Такая разница возникает в силу того, что по действующему законодательству залоговые кредиторы напрямую получают 75-80% от выручки по реализации с торгов имущества банкрота, а в случае признания повторных торгов несостоявшимися могут оставить актив себе. Если же они его не забирают, то имущество будет реализовываться дальше, но залогодержатели всегда могут вмешаться, если цена уходит в не устраивающую их зону.
Внесенный в Госдуму законопроект ликвидирует этот порядок. Он содержит весьма радикальное предложение: прекращать залог, если кредитор в течение месяца со дня объявления повторных торгов несостоявшимися не воспользуется своим преимущественным правом оставить имущество себе. Но будет исключение — залог не будет аннулироваться, если начальную цену на первых торгах или минимальную для повторных утвердил суд (это происходит, если между участниками дела возникает спор о реализации актива).
«Сейчас большие проблемы с результативностью торгов, — объяснил «Интерфаксу» логику авторов законопроекта Торосов. — Подавляющее большинство первых и вторых торгов признаются несостоявшимися, на переоценку имущества тратят деньги из конкурсной массы, тем самым ее уменьшая. Затягивание продажи предмета залога ущемляет интересы социально уязвимых кредиторов первой и второй очереди, которым причитается часть выручки от реализации залога». По мнению Торосова, предусмотренный механизм достаточно «мягкий» и сбалансированный. Он призван стимулировать залогодержателя определять реальную цену продажи, не завышая ее и не откладывая необоснованно реализацию предмета залога.
«Предложенное регулирование видится разумным. Кредитор, определяя начальную продажную цену предмета залога, берет на себя риск того, что предмет залога может быть не реализован на торгах по причине установления необоснованно завышенной, несправедливой начальной цены», — согласен с ним партнер юрфирмы Bryan Cave Leighton Paisner (Russia) LLP Иван Веселов.
Не все с этим согласны. Ноготков из РССОАУ считает, что введение предложенного порядка приведет к тому, что без судебной процедуры не будет обходиться ни одно решение о выставлении залогового имущества на торги. «Все положения о торгах залоговым имуществом будут утверждаться в суде, что в итоге приведет к увеличению сроков самой процедуры банкротства и дополнительной нагрузке на арбитражный суд», — скептичен он.
Казна в приоритете
Если у обычных кредиторов в банкротстве залоговых прав, скорее всего, убавится, то у фискальных органов, наоборот, их станет больше. Законопроект предусматривает, что налоговики и другие кредиторы получат залоговый статус в банкротстве, если еще до него в их пользу были арестованы активы должника или был наложен запрет на отчуждение этого имущества или передачу его в залог. Сейчас это может сделать судебный пристав в рамках исполнительного производства либо налоговый орган после выявления недоимки, если он сочтет, что компания попытается вывести активы.
«Мы предусмотрели возможность приобретения кредитором, требования которого обеспечены «арестантским» залогом, статуса залогового кредитора. Это может быть не только ФНС, но и любой «коммерческий кредитор», — заявил Торосов после внесения законопроекта в Госдуму.
Эти новые права налоговиков распространяются даже на те активы, которые были ранее заложены третьим лицам. Правда, законопроект уточняет, что «отодвинуты» могут быть те кредиторы, которые знали или должны были знать о том, что у налоговых органов есть основания для ареста имущества должника, или о том, что должник отвечает признакам неплатежеспособности или недостаточности имущества в течение шести месяцев до принятия либо после принятия решения о проведении выездной налоговой проверки. Также отодвинуты от залога могут быть контрагенты банкрота, которым при совершении сделки с ним «с очевидностью было известно или могло быть известно» о наличии оснований для выездных налоговых проверок, а также проведении камеральных.
Исключение установлено для банков, если они оказываются в ситуации, когда их заемщик скрыл информацию о проведении налоговой проверки. Такие кредитные организации в очереди на залог понижаться не будут. Но и из этого исключения есть свое исключение. Если банк «был в сговоре», принял залог по просьбе клиента, чтобы уйти из-под нормы о потенциальном обеспечении в пользу ФНС по недоимкам, то право банка на такой залог будет понижено, сказал на ПМЮФ Торосов. Но, по его словам, ФНС должна будет доказать в суде, что эта «фиктивная сделка чисто для этого сделана».
Похожая норма (о наделении налоговых органов преимущественным правом на залог активов компаний-банкротов, заложенных другому кредитору, в том числе и банкам), весной 2020 года вызвала резкую критику со стороны Банка России. Регулятор тогда заявлял о перспективах снижения доступности и повышении стоимости кредитных ресурсов в связи с увеличением доли необеспеченных кредитов. Опасался ЦБ РФ и отказа банков кредитовать организации, в отношении которых ведется налоговая проверка.
Новая формула, по словам главы Минэкономразвития Максима Решетникова, «всех устроила» — из числа согласующих госструктур. Но банки все равно высказывают «некоторое опасение» по поводу нормы о залогах в пользу ФНС, говорит Акимов из Сбербанка. Банкиров беспокоит ситуация дефицита информации о проверках. «Если выездные проверки — это редкие ситуации, то камеральные проверки идут постоянно. И вот как здесь быть, не очень понятно», — сказал Акимов на ПМЮФ.
Торосов на это лишь ответил, что норму «нужно уточнить ко второму чтению, возможно».
Юристы же видят системные риски для бизнеса. «Налоговые органы будут иметь возможность налагать арест на любое имущество», — опасается адвокат, партнер коллегии адвокатов «Муранов, Черняков и партнеры» Максим Платонов. «Подобное регулирование нарушает принцип справедливого распределения конкурсной массы среди кредиторов (pari passu). Очевидно, что пополнение бюджета и преследование иных фискальных целей не может являться причиной отхода от принципа равенства участников процедуры банкротства», — считает Веселов.
Новая площадка для дискуссий
В феврале 2021 года после совещания президента Владимира Путина с членами правительства первый вице-премьер Андрей Белоусов выражал надежду, что закон будет принят в весеннюю сессию Госдумы. Однако в марте стало известно о поручении президента правительству до 10 апреля «обеспечить доработку и завершение согласования» этого проекта с учетом позиции ГПУ президента. Времени до завершения весенней сессии осталось совсем немного — месяц, так что вероятность того, что 494-страничный документ станет законом, невелика. Тем более что руководители Минэкономразвития не демонстрируют уверенности в легком прохождении законопроекта и уклончиво отвечают на вопросы о возможных сроках принятия.
«Сейчас документ согласован федеральными органами исполнительной власти, Банком России и Верховным Судом. Однако мы и дальше готовы к дискуссии в части обоснованности имеющихся замечаний и предложений при подготовке законопроекта ко второму чтению», — заявил Торосов. Госдума планирует рассмотреть новый закон о банкротстве в июне, следует из повестки Совета Думы, размещенной в электронной базе данных парламента.
Самая же главная проблема заключается в том, что поправки могут не решить главную беду российского банкротства. Дело в том, что активы должника разбазариваются еще до введения процедур банкротства, обращает внимание руководитель проекта «Федресурс» Алексей Юхнин. В первом квартале 2021 года у 39% компаний-должников отсутствовало имущество уже по данным инвентаризации, то есть на входе в процедуру банкротства, в итоге 59% ничего не заплатили кредиторам, свидетельствует статистика «Федресурса».
Решению этой проблемы, по мнению Юхнина, могла бы, например, способствовать отмена обязательного «просуживания» (подтверждения правомерности требования в суде — ИФ) долга для кредиторов, не являющихся кредитными организациями. «Это существенно сократило бы лаг между моментом возникновения проблем у должника и его вхождением в банкротство и позволило бы снизить количество «пустых» процедур», — считает Юхнин.
Comments are closed.