«Мне запало в душу: показать задницу ментам». Гродненский панк Игорь Банцер – об акции, за которую получил полтора года «химии»

The URL has been copied to your clipboard 0:00 0:08:54 0:00

Белорусский панк Игорь Банцер – о голодовке и танце в стрингах перед милицией

Лидер белорусской стрит-панк-группы Mister X Игорь Банцер, приговоренный к полутора годам лишения свободы за танец в стрингах перед милицией, временно вернулся домой: он выходит из сухой голодовки, которую держал в СИЗО 16 дней. Затем его отправят в место отбывания наказания, это будет исправительное учреждение открытого типа (так называемая "химия").

В интервью Настоящему Времени Банцер рассказал, как ему удалось так долго продержать голодовку и почему он протестовал против Лукашенко при помощи танца без штанов:

— Скажите, пожалуйста, в итоге вы показались врачам после голодовки? Как вы из нее выходите?

— К сожалению, я себя переоценил. В пятницу меня выпустили, а в субботу мне пришлось вызывать "скорую". Да, меня забрали в больницу, потому что состояние было очень слабое. Даже сейчас я с вами разговариваю, у меня пониженное давление, слабость, озноб какой-то. Меня забрали в больницу. Моя "скорая" стояла вторая в очереди, там внутри много людей. Сейчас коронавирус в Беларуси, поэтому когда мне провели комплексное обследование – я сдал мочу, кровь, УЗИ, впервые в жизни зонд глотал – я сказал, что не хочу оставаться с ослабленным организмом в больнице, чтобы не заболеть более серьезно, и врачи сильно не настаивали, отпустили меня домой.

Сейчас я дома, пробую выходить из голодовки, но очень тяжело. Пока я дома, ко мне приезжает мамина знакомая через каждые два дня, контролирует, общается с женой по телефону. По крайней мере, я дома, это очень поддерживает морально, но физически, безусловно, очень тяжело.

— Врачи говорят, что при сухой голодовке можно жить не более 10 дней, а вы продержались больше двух недель. Как ваш организм реагировал на такую форму протеста?

— Насчет сухой голодовки я согласен, что это очень странная ситуация. Но, опять же, это все строго индивидуально, я не перестаю это повторять. В тюрьме я пересекался с человеком, который подтвердил мне, что один из известных персонажей белорусской политической жизни в 90-е, Игнатович, – очень неоднозначный персонаж – держал сухую голодовку 35 дней, потом умер. Опять же, с капельницами и так далее.

Я голодал не в первый раз, это надо подчеркнуть, я уже подготовленный. Сухое голодание у меня было в 2012 году первый раз, тогда я выдержал 10 дней сухую голодовку. Это был, опять же, политически мотивированный арест – административное дело за пикет. Десять дней – я сам удивился тогда.

Сейчас я голодал в августе, когда меня второй раз задержали, 22 августа. Я тоже голодал с жидкостями 10 дней. Мой организм подготовленный: я не употребляю алкоголь, наркотики, не курю, занимаюсь спортом, веду здоровый образ жизни. Весь прошлый год я готовился к тому, что будут серьезные события в Беларуси. Против меня провокации начинались еще в мае. Я полностью настраивал свой организм на то, что придется либо убегать, либо идти в тюрьму. Я не рассматривал вариант, что я покину страну. Поэтому мой организм был подготовлен.

Но скажу честно, что я сам не ожидал, что эта голодовка затянется, я думал, что меня выпустят раньше. Последние несколько дней – три-четыре дня – было очень тяжело. Когда в шесть утра подъем в камере, до десяти – отбой, я просто тупо сидел. Я сидел 16 часов, максимально экономил энергию, не двигался, отвечал на письма, то есть абсолютно 16 часов занимал сидячую позицию. И каждый раз ждал, когда меня срубит, когда случится обморок. Было очень тяжело. Если я поднимался, приходилось держаться за нары.

Я консультировался с врачами, основная проблема [будет], когда дальше начнется реакция организма. Меня беспокоят внутренние органы, не могу запустить желудок. И какие еще будут последствия, это абсолютно непрогнозируемо.

— Как вы считаете, ваша голодовка поменяла отношение сотрудников СИЗО, когда вы находились под стражей, и изменило ли это в конечном итоге приговор – полтора года "химии"?

— Насчет сотрудников СИЗО сразу подчеркну: они простые исполнители. Там не было жесткого давления на меня, учитывая, что у меня позиция идеологическая, у меня "левые" взгляды. Я сразу сказал, что я был готов идти в тюрьму, а не убегать из страны, потому что я ничего противозаконного не делаю, я требовал лишь, чтобы у нас все было в рамках закона, чтобы законы работали. Что касается самой голодовки, то я с самого начала своего дела говорил, что это все инспирировано КГБ, это под контролем и с подачи КГБ происходит. И так как в Беларуси, как мы сейчас все видим, ситуация динамичная, она изменяется буквально со дня на день. Очевидно, что, принимая решение не выпускать меня, дать мне голодать, сделать еще какие-то действия против меня, это принималось в текущий момент, в настоящее время. Безусловно, когда они ждали, против меня были провокации, сказали, чтобы я снялся с голодовки. Я это говорил всем сотрудникам с самого начала – и начальнику тюрьмы, и начальнику медчасти, и каждому ответственному сотруднику – что я голодовку доведу до конца, чего бы мне это ни стоило. Меня пугали последствиями.

— Разъясните, что означал ваш перформанс перед милицией?

— Я не требую понимания, потому что это была слишком радикальная акция современного искусства и непонятная большинству наших людей. Я это признал на суде, что, безусловно, может быть, это какие-то события, которые в Англии, в Америке, в Западной Европе сейчас не вызывают такого всплеска бурных эмоций у какой-то продвинутой части общества. У нас же общество консервативное. И показать задницу милиционеру – этот перформанс вызвал такую реакцию, какую вызвал. Опять же, я был подготовлен, я был в стрингах. Как говорили, что я махал половыми органами – это неправда, я был в стрингах, я не был оголенный. Но сам факт.

В нашей стране когда люди мирно выходили на улицы, мирно протестовали абсолютно без каких-то радикальных акций, когда требовали лишь одного: диалога с властью, чтобы законы работали. А вместо этого выводили милицию, ОМОН, людей били. Людям приходилось разбегаться, убегать. В одном из диалогов, когда я вышел между второй и третьей посадкой в августе, мой друг сказал: "Мы приходим и приходится показывать жопы. Но когда тебя бьют – ты же убегаешь, это же нормальный инстинкт самосохранения". И мне это в душу запало: показать задницу ментам. Я это переосмыслил, это абсолютно постмодерново, слишком абсурдистски, очень радикально, я не спорю. Но я в таком ключе: не убегать от милиции, а показать задницу ментам.