«Мне было тяжело видеть всю несправедливость». Интервью с режиссером фильма «Россия – это мы» Александрой Дальсбек

"Россия – это мы" – это фильм про молодых московских активистов, борющихся с несменяемостью власти, коррупцией и поддерживающих Алексея Навального. Французский режиссер Александра Дальсбек наблюдала за их жизнью чуть больше года. В объектив ее камеры попали одиночные пикеты, митинги, заседания суда, а также нарушения на избирательном участке во время выборов президента.

Фильм полностью доступен на сайте до 22 марта.

The URL has been copied to your clipboard 0:00 1:16:47 0:00

Мы поговорили с режиссером о работе над картиной.

– В последние годы многие хотят уехать из России, вы же, наоборот, француженка из Лиона с русскими корнями, приехали в Москву и остались. Расскажите, что вами двигало?

– Я родилась во Франции, все мое детство прошло там, там я получила образование. Но Россия, точнее город Москва, всегда была частью моей жизни, потому что здесь живет половина моей семьи. Я часто сюда приезжала, но не больше чем на два месяца. Когда закончила учебу во Франции, я начала искать работу. Хотела работать в сфере искусства, продюсировать спектакли, но это сложно сделать, если ты не из Парижа, и как раз в это время мне предложили небольшую работу переводчика в Москве в Большом театре.

Я думала остаться на две недели, но вот уже семь лет, как живу здесь. Сначала я работала фиксером для французского телевидения (координатором на месте событий), а потом сама начала снимать. Одна моя подруга ставила спектакль с актерами с синдромом Дауна. Я ходила на репетиции, фотографировала, пыталась привлечь внимание журналистов, но поняла, что мне этого недостаточно и я хочу снять про спектакль фильм. Я его назвала "Синдром Золушки", потому что они ставили "Золушку". Фильм можно посмотреть на сайте телеканала "Дождь".

– Как у вас родилась идея второго фильма и почему такое название "Россия – это мы"?

– "Россия – это мы" – это один из лозунгов, который я увидела и услышала на митинге в 2017 году. И когда мы с продюсером Марией Яцковой думали насчет названия, нам показалось, что эта фраза хорошо отражает идею. Это такой крик души.

Молодые активисты, которых я снимала, пытаются достучаться до власти, говорят: "Услышьте нас тоже. Россия – это мы тоже, это не только то, что показывают по телевизору на Первом канале, на "России-1", это не только то, что говорит пропаганда".

После фильма Навального "Он вам не Димон" я оказалась на большом митинге в Москве и увидела очень много молодежи. Тогда я не знала никого, но мне захотелось понять, кто эти люди, почему они вышли. Потом я попала на один из судов над Навальным. У него тогда постоянно были суды, и, как мы видим, до сих пор они продолжаются. И там на суде я познакомилась с Николаем Касьяном, он стал одним из героев фильма. Он был одним из сотрудников московского штаба Навального и пустил меня туда. Там я познакомилась с другими героями, активистами.

– Легко ли было с ними идти на контакт? Договориться о съемках? Такое ощущение, что с героиней фильма Миленой вы старые давние друзья, настолько она открыта и искренна с вами.

– Милена, в принципе, открытый человек, с ней довольно легко было общаться с самого начала. С ней мы познакомились в день, когда они пошли стоять с пикетом у Белого дома, это первые кадры фильма. Там она, Николай и другая девушка. Она сразу подпустила меня к себе.

Милена проводит пикет на Лубянке. Кадр из фильма "Россия – это мы"

Потом я с ней встречалась, она мне сообщала о своих акциях, пикетах. Но так было далеко не со всеми. Многие в штабе не доверяли посторонним. Потому что периодически там появлялись люди, которые притворялись активистами, а на самом деле были информаторами. А я с камерой, да еще и иностранка! Примерно полгода мне не доверяли, большинство уж точно. Тем более у меня не было пресс-карты, я не могла официально представиться. Я просто ходила с камерой и пыталась их убедить словами.

– Иногда складывается ощущение, особенно во время задержаний, что вы военный корреспондент. Не попадали ли вы под раздачу, задерживали ли вас? Были какие-то проблемы с полицией во время съемок?

– Как ни странно, проблем не было. Проверяли документы несколько раз. Например, во время пикета на Лубянке. Но тогда в 2017 году – начале 2018-го полиция и самих активистов не каждый раз задерживала. Все было, может быть, не так жестко, как сейчас. Особенно на пикетах.

Всегда подходили из центра "Э" и полицейские, но ко мне лично особенно не придирались. Может быть, повезло. Мне кажется, что с тех пор очень сильно закрутили гайки и были случаи, когда моих иностранных коллег задерживали, они попадали в автозаки. Хотя я знаю, что на митинге 5 мая 2018 года кто-то из журналистов пострадал от дубинки. Но мне повезло. Я стояла не так близко. Может быть, это просто везение.

– Вы снимали весь фильм одна?

– Да, это удобнее всего. Мне так комфортнее.

Александра Далсбаек на съемках фильма

–​ Видно, что в фильме для вас было важно это отстраненное наблюдение, вы совсем не вмешиваетесь в происходящее, хотя в кадр попадают довольно пугающие вещи. Мешало ли вам или помогало то, что вы не отсюда?

– На самом деле, мне сейчас уже сложно, чего во мне больше – России или Франции. Здесь меня видят как француженку, наполовину русскую. Но, конечно, я эмоционально тоже переживала все. Мне было тяжело наблюдать спокойно, видеть всю несправедливость этой ситуации.

Особенно в истории Кости Салтыкова (его арест). Еще у меня была идея снимать моих героев дома, может быть, с их родителями. Но многие боялись. Родители боялись, что у них могут быть проблемы с работой, что их могут уволить, если они будут сниматься в таком фильме. И конечно, для человека, который вырос во Франции, это был шок. Не может быть, что за интервью тебя могут уволить с работы. Это мне было непонятно. И непонятно до сих пор.

–​ По поводу старшего поколения, в вашем фильме очень четко обозначено это деление, эта разница, противостояние новой и старой России, молодости против старости.

– Я не хотела осуждать людей на стадионе в поддержу Путина, я надеюсь, это так не выглядит. Даже несмотря на то, что в фильме видно, что кому-то платят за это. Естественно, это не большинство. Я понимаю, что очень многие люди в России поддерживают Путина и им выгодна стабильность. Для них важнее выживать, а не вмешиваться в политику.

Дело в том, что сейчас я очень много путешествую по России, работаю продюсером с французскими журналистами. Мы снимаем репортажи на очень разные темы по всей России, и я вижу людей, которые считают Москву другой планетой, которая только использует ресурсы, но совсем не заботится о людях.

Я сейчас в Якутии, здесь у кого-то семь тысяч рублей пенсия, у кого-то тринадцать. Они знают о Навальном, о митингах, но у них другая задача – выжить, а не заниматься политикой. Ну и, конечно, пропаганда работает, мне многие при встрече говорят, что Навальному платят, что он иностранный агент.

А с другой стороны, я встречалась с дальнобойщиком, который слушает Эхо Москвы, видел фильм про дворец Путина и понимает, что в России происходит беспредел, но он физически не может бороться, потому что ему нужно выживать, работать в сложнейших условиях, ему совсем не до митингов. Путешествуя, я понимаю, что у людей слишком много локальных проблем, им не до политики.

–​ В конца фильма есть ремарка о том, что двое ребят прекратили активистскую деятельность. Чем вы это объясняете, взрослением или страхом?

– Милену в конце фильма задержали, она была два дня в ОВД. Я ее встретила после, и она мне сказала, что она разочарована, что ей обидно и что все, что она делала в течение года, – зря. Она чувствовала, что все будет только хуже, и, видимо, она не ошиблась. А Константин Салтыков после девяти месяцев ареста не захотел возвращаться в политику. И я могу его понять.

–​ Сколько длилась работа над фильмом, над его монтажом? Легко ли было найти финансирование?

– Съемки длились чуть больше года. Внешнего финансирования не было. Во время съемок мне дистанционно помогала продюсер моей первой картины Мария Яцкова. А потом мы вместе монтировали.

– Что думают о фильме ваши герои?

– На премьере на "Артдокфесте" был Коля, и он меня призывал снимать продолжение. И я очень рада, потому что переживала, что фильм может не понравиться.

–​ С какими интересным зрительскими реакциями вы встречались?

– После просмотра на кинофестивале в Швейцарии Visions du Réel, который проходил онлайн, мне написал молодой режиссер из Тайваня. Он сравнивал события в Гонконге с тем, что было показано в моем фильме, там тоже протестует молодежь. Он написал большое письмо, было очень приятно его получить.

–​ На кого в первую очередь рассчитан ваш фильм? Кто ваш зритель?

– В первую очередь хотелось бы, чтобы его посмотрели в России. Хотя я понимаю, что многим совсем не до Навального, у всех свои заботы: повышение цен, низкие пенсии. Многие жалуются. Но они не считают, что в этом виновата власть.