«Смертность, которой можно было избежать». Демограф и политолог – о реальной коронавирусной статистике в России и политических решениях

Похороны умерших от коронавирусной инфекции на Новом Колпинском городском кладбище в Санкт-Петербурге, 1 июля 2021 года. Фото: ТАСС

По официальной российской статистике, в стране наблюдается постепенное снижение количества заразившихся COVID-19. Тем не менее смертность продолжает оставаться рекордной, а пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков на неделе сказал, что ситуация с коронавирусом "далека от нормализации". Однако это не помешало президенту РФ, например, принять масштабный парад в честь дня ВМФ в минувшие выходные. Введенные было для посещения ресторанов и кафе QR-коды отменили, в общественные места можно ходить спокойно, а маски требуются только в общественном транспорте и магазинах.

Что происходит со статистикой и реакцией на нее людей, принимающих решения, – об этом мы спросили демографа Алексея Ракшу. А политолога Кирилла Рогова попросили объяснить, как связаны российские антикоронавирусные ограничения и политические события – в частности, предстоящие выборы в Госдуму.

"Либо вакцинироваться, либо умирать"

Независимый демограф Алексей Ракша анализирует статистику смертности, заболеваемости и вакцинации

The URL has been copied to your clipboard 0:00 0:05:09 0:00

— Объясните, какая сейчас ситуация?

— Сейчас в целом по стране начинается медленный спад, то есть мы начинаем с этой "горки", видимо, медленно скатываться, но пока что слишком медленно. Некоторые регионы начинают с нее скатываться быстро или уже скатились: вот Бурятия – фиолетовая линия, которая идет выше всех справа, – это доля запросов "пропало обоняние". И Бурятия, несмотря на то, что доля русскоязычного населения там не 100%, была очень долго, весь июнь, лидером в России по доле этого запроса. После этого доля таких запросов в Бурятии упала уже более чем вдвое. И конечно, это обнадеживает.

Но в других регионах мы не видим, к сожалению, подобных резких снижений. Может быть, только в некоторых регионах Сибири. Если еще совсем недавно была чемпионом по заболеваемости Восточная Сибирь, где-то от Новосибирска до Байкала, то сейчас начинает подрастать и обходить всех Южный округ. Очень плохая ситуация в Астраханской области. Причем я это выяснил еще дня четыре назад, а сегодня или вчера я узнал, что в Астраханской области ввели локдаун. То есть власти действуют не с опережением, а с отставанием, к сожалению.

— Можно ли утверждать, что власти стабильно непоследовательны, если опираться на реальные цифры во время введения локдауна? У нас есть единственный пример пока удачного локдауна – это начало пандемии, когда был перенесен парад Победы.

— Да, локдаун был неплох. Самым жестким он был в Москве, но, вы знаете, он практически ничему не помог. Потому что максимальная заболеваемость в Москве наблюдалась в самом конце апреля – это было в конце этого месяца, достаточно жесткого локдауна. То есть успешным он был или неуспешным – судить затруднительно. К тому времени инфекция успела очень сильно распространиться только в Москве, Ингушетии и Дагестане. Слева вы видите этот первый всплеск. Москва и Московская область – это красные линии, а Дагестан и Ингушетия – зеленые. И вы прекрасно видите, какая катастрофа случилась на Кавказе, ну и Москва была практически лидером после Кавказа, на втором месте. И все, по большому счету в остальных регионах подъем только начинался. Подъем шел весь апрель, и тут в мае локдаун отменяют – а подъем продолжался и дальше. Во многих регионах Центрального округа максимальные тогда уровни были достигнуты в июне, а на Урале – в июле. То есть инфекция распространялась из Москвы на восток и на юг, и в августе временно призатухла.

Соответственно, если бы локдаун был последовательным, достаточно строгим и если бы людям дали денег, если бы его не отменили из-за голосования по поправкам и из-за парада, то как минимум в июне-июле смертность была бы ниже, наверное, на 20 тысяч человек.

В сентябре пошло быстрое, резкое ухудшение ситуации. В сентябре же у нас были выборы, насколько я понимаю.

— Да, был единый день голосования.

— В сентябре у нас был единый день голосования. И дети в школу пошли – это было роковой ошибкой. Всплеск был по всей стране из-за того, что дети пошли в школу, люди пошли на работу. Никто никаких локдаунов уже не делал, никто никому денег особо не давал дополнительных, и страна столкнулась с катастрофической смертностью. За прошлый год избыточная смертность – порядка 360 тысяч человек. К настоящему времени 620-630 [тысяч человек], по моим оценкам. И если в этом году избыточная смертность не превысит прошлый год, это будет чудо. Если в этом году продолжительность жизни будет выше, чем в прошлом году, это будет чудо. Скорее всего, будет хуже.

— Можно ли говорить, что власти на самом деле манипулируют немножко статистикой или как минимум планируют свои события, не сообразуясь с ней? Вот, например, сейчас опять пройдет единый день голосования: будут выбирать депутатов, и это вовлекает большее количество избирателей.

— Смотрите, та волна, которая сейчас поднялась, к сентябрю должна все-таки достаточно ощутимо уйти. И пока рано судить, правы власти или не правы. Мы видим, что в Европе там кое-где выборы прошли, во многих странах и переписи прошли вовремя в отличие от нас. И вроде бы это особо и не ухудшило ситуацию, с соблюдением всех мер предосторожности. Я не думаю, что можно так взять и голословно обвинить власти в том, что они в разгар пандемии готовятся к выборам. К тому времени как выборы произойдут, уже перед их началом ситуация явно будет намного лучше, чем сейчас. Потому что мы видим, что это ухудшение, эта волна пошла все-таки на спад. Поэтому я бы воздержался от каких-то таких категоричных оценок.

Но самое интересное в том, что июльскую статистику по смертности, которая, возможно, станет рекордной вообще за всю историю, превзойдя даже ноябрь и декабрь, Росстат будет обязан опубликовать до 15 сентября – как раз перед выборами. И эта статистика будет очень печальной. Соответственно, мне очень интересно, каким образом эту проблему наши власти будут решать либо не будут: вот такие плохие новости прямо перед выборами.

— Можно же и передвинуть публикацию…

— Есть федеральный план статистических работ, и, по идее, за срыв его сроков существует наказание. Но в прошлом году, когда Росстат уже сорвал сроки по демографическому прогнозу, который я делал, его не наказали. Росстат сорвал сроки из-за того, что Москва, Московская область и Татарстан давили на Росстат с целью сделать им прогноз по смертности похуже, чтобы они его заведомо выполнили, чтобы выполнить майские указы. Из-за этого задержалась вообще вся публикация. Если исходить из этого прецедента, да, возможно, если не дай бог Росстату прикажут задержать публикацию статистики, то, наверное, никого в Росстате за это не накажут.

— Скажите, а проведение сейчас Дня ВМФ, до этого – Евро-2020, Петербургский экономический форум, "Алые паруса" – все это были своевременные мероприятия? В первую очередь эти вопросы на фоне Токио возникают, где по нашим меркам просто смешные цифры, а у них чрезвычайное положение в стране.

— В Японии самая высокая в мире продолжительность жизни. Японцы в среднем живут до 84-85 лет, а россияне в среднем до 73 лет раньше жили, а теперь до 71. И, соответственно, ценность человеческой жизни в Японии совершенно другая, человеческая жизнь во много-много раз дороже. В России человеческие жизни руководство особо не интересуют, им главное – престиж и гордость. А сколько людей умрет, им не так важно.

Но что я могу сказать не то чтобы в оправдание, но в компенсацию: мероприятия на открытом воздухе все-таки гораздо реже приводят к заражению. То есть какой-нибудь концерт рок-группы в закрытом помещении на несколько тысяч человек намного опаснее, чем те же самые "Алые паруса" на открытом воздухе. Хотя, конечно, "Алые паруса" – это тоже плохо. И собирать стадионы на 80 тысяч – это тоже плохо. (Насколько я знаю, на параде военно-морского флота зрителям все-таки в мягкой форме запретили приходить, хотя многие пришли.) Я не могу сказать, что это серьезно повлияло на заболеваемость, потому что заболеваемость в Петербурге (голубоватая линия цвета морской волны) вместе с Москвой начала расти в самом конце мая, достаточно быстро обогнала Москву, а дальше развивалась ситуация примерно как в Москве. Поэтому я не могу утверждать, что конкретное мероприятие сильно повлияло на заболеваемость. Конечно, оно как-то повлияло, но статистически это вычленить невозможно.

— Можно ли надеяться, что спад продолжится? Плюс вакцинация…

— Во-первых, уже погибло 620-630 тысяч, во-вторых, спад слишком медленный, в-третьих, вакцинированы хотя бы одной дозой 24% населения, а двумя – 12 или 13%. И нормальный иммунитет есть, видимо, из этих людей процентов у 15. Переболело у нас, соответственно, 62-63 миллиона, как я считаю, но из них тоже не у всех уже есть антитела. Допустим, у 50 миллионов есть антитела, то есть у 35%. Вот 35% плюс 15% – то есть примерно у 45-50% населения есть иммунитет. Этого категорически недостаточно для того, чтобы предотвратить будущие волны, которые будут вызваны еще более контагиозными вирусами, более заразными, чем индийский, потому что эволюция вируса толкает к селекции более разные варианты. Поэтому к осенней волне мы пока еще не готовы и не будем готовы, если у нас не будет привит, как в Европе или в Великобритании, Израиле большой процент населения двумя дозами – хотя бы 60-70%. Тогда волна все равно будет, но смертность практически не вырастет, мы это видим на примере других стран. А у нас сейчас, по моей оценке, в сутки умирает примерно 2400-2500 человек, а вовсе не 800 человек.

— То есть варианта два: либо много-много вакцинироваться, либо локдаун, – либо третий, негативный?

— Локдаун наши власти уже вводить никогда не будут, все, этот этап пройден навсегда, поэтому либо вакцинироваться, либо умирать – вариант очень простой.

"Избыточная смертность, которой можно было избежать"

Политолог Кирилл Рогов, соавтор доклада "Больше, чем ковид. Авторитарный режим и российское общество перед лицом пандемии", о политических решениях, связанных с коронавирусом

The URL has been copied to your clipboard 0:00 0:05:52 0:00

— Какую вы видите взаимосвязь между политической необходимостью и антиковидными ограничениями в России, их введением или невведением?

— Были несколько соображений, которые сподвигли российские власти к тому, чтобы использовать такие манипулятивные стратегии в отношении пандемии. Первое соображение – это необходимость голосовать в июне по поправкам, желание проголосовать и не оставлять это на осень. И второе – это нежелание тратить резервы, накопленные в Резервном фонде, и существенно увеличивать госдолг.

Дело в том, что длительный карантин – здесь даже речь идет не о длительном карантине, а о необходимости второго карантина, который должен был быть объявлен где-то в октябре 2020 года, как это делали в европейских странах, – чтобы этот карантин объявить, нужно некоторое общественное согласие. Которое достигается путем, во-первых, очень последовательной политики и объяснения правительством необходимости этой меры и, во-вторых финансовыми вливаниями и выплатами гражданам, чтобы они могли это перенести, чтобы повысить лояльность граждан к этому второму карантину. Во всех европейских странах мы наблюдаем такую "двугорбую" модель пандемических ограничений. Вначале, весной 2020 года, ограничения высокие, летом они снижаются, а осенью 2020 года вводится второй жесткий карантин, который до весны, уже до того момента, как начинается плановая вакцинация, продолжается. В России по двум причинам, о которых я говорил, от этого второго "горба" отказались, и это дало большую избыточную смертность, которой можно было бы избежать.

— То есть не захотели вводить карантин, потому что не хотели злить народ перед голосованием по поправкам. И не стали вливать деньги – для чего? Деньги-то есть. Для того, чтобы сохранить эту кубышку?

— Да, перед голосованием по поправкам власти создали такое впечатление, такой пропагандистский тренд, что вроде как коронавирус сам проходит, эпидемия спадает и опасность меньше. Это нужно было, чтобы провести это голосование 1 июля. А потом им было жалко денег, было принято решение сохранить резервный фонд, и он был сохранен. Он сейчас в таком же объеме, в каком был до эпидемии. Эти деньги нужны как подушка безопасности на случай усиления санкций или для каких-то еще грандиозных проектов, может быть, не знаю. В общем, эти деньги оказались важнее.

По расчетам, которые сделаны в докладе, избыточная смертность составила 26%. Что не рекордный показатель, есть латиноамериканские страны, где она гораздо выше, но это довольно высокий показатель. В принципе, если бы был второй локдаун, то можно было удержаться на уровне 15% избыточной смертности. Это соответствует примерно 220 тысячам жизней.

— А в итоге вышли на полмиллиона практически?

— Да, у нас 26% избыточной смертности, это примерно 530 тысяч жизней. Если бы избыточная смертность была на уровне 15% , то это плюс 220 тысяч [сохраненных] жизней.

— А власть понимает, что тем, что сохранили эти деньги, потеряли столько людей?

— Я думаю, что понимала. В какие-то моменты [вначале], может быть, они не понимали, что будет вторая волна. Но в конце сентября нельзя было не понимать, что начинается вторая волна и единственный способ ее остановить и снизить смертность – это жесткий карантин. А жесткий карантин – это нужны более значительные финансовые вливания и раздача денег людям, потому что иначе им за полгода второй раз садиться в карантин очень тяжело.