«Украинская бюрократия оказалась хуже войны». Прошла премьера фильма о единственном запрещенном украинском писателе Олесе Ульяненко

Oles Ulyanenko

"Ульяненко без цензуры" Юлии Шашковой – первый фильм, который рассказывает историю "первого и на сегодня последнего официально запрещенного писателя независимой Украины". Олесь Ульяненко (1962 г. р.) – автор 14 романов и множества рассказов. Часто героями его работ становились маргиналы, преступники и наркозависимые.

В 1997-м Олесь стал самым молодым лауреатом Национальной премии им. Т. Шевченко за роман "Сталинка". В 2009-м его роман "Женщина его мечты" с подачи Национальной экспертной комиссии Украины по вопросам защиты общественной морали был официально запрещен как порнографический и изъят из продажи. Ульяненко целый год отстаивал свое право на свободу творчества в суде. В 2010 году после победы и переиздания романа писатель был найден мертвым в своей квартире. Обстоятельства его смерти многие считают подозрительными.

Документалист Юлия Шашкова дебютировала в кино в цикле короткометражек "Мудаки. Арабески" (2010). Была активной участницей группы документалистики "Вавилон 13", снимавшей события на Майдане. Полнометражный дебют Юлии "Первая сотня" (2018) также посвящен украинской революции.

Съемки "Ульяненко без цензуры" начались в 2018 году и проходили в Киеве, Хороле и Лос-Анджелесе. В качестве комментаторов выступили известные литераторы, политики, кинематографисты. Также использованы хроникальные кадры. Автор сценария и продюсер фильма – известный украинский режиссер Мирослав Слабошпицкий ("Племя"). Также в продюсерской команде – основатель "Вавилона 13", режиссер Владимир Тихий.

Мы поговорили с Юлией вскоре после премьеры картины.

– Что тебя привело в режиссуру?

– Я очень любила кино, но никогда не думала, что могу сама его делать. Вдруг мой брат, учившийся на скульптора, решил стать режиссером и перевелся на третий курс режиссуры научно-популярного фильма в институте имени Карпенко-Карого. Я посмотрела, что он делает, и подумала: "Черт возьми, я тоже смогу!" Тем более что при поступлении не надо сдавать математику или историю, только написать сочинение да выучить стишок.

И я, 16-летняя нахалка, пошла и поступила. Попала в мастерскую Михаила Ильенко. Однокурсником был Тихий, на параллельном учился Слабошпицкий. Много интересных людей встретила, но само кино еще было в стагнации. Мы писали сценарии и ставили бесконечные этюды, а после выпуска я 10 лет проработала в рекламе, снимала корпоративные фильмы о каких-то заводах.

– А когда вернулась в кино?

– Когда Тихий собрал молодежь в проект "Мудаки. Арабески". Условие было такое: снять фильм за один день. Так я сделала две короткометражки. А потом произошел Майдан.

– Что это был за опыт?

– Я, конечно, присоединилась к "Вавилону 13". Первый ролик мы сняли сразу после разгона студентов, на митинге на Софийской площади 30 декабря 2013 года, на следующий день он уже вышел в Сети.

Все привносили что-то свое, вырабатывался фирменный стиль "Вавилона". Мы знали, что надо делать не репортажи, а именно кино, с мыслью, с определенной рефлексией. Есть идея – идешь с оператором и звукорежиссером и ее реализуешь. Другая часть работы – операторы постоянно приносят материал с поля, ты смотришь его в монтажной, если что-то стоящее – сразу монтируешь историю. Я причастна к более чем 20 фильмам, но не везде указана как режиссер. Мы не подписывались индивидуально – "Вавилон", и все.

– Страшно было?

– Я больше боялась за других. Юра Грузинов, оператор "Первой сотни", был ранен несколько раз, в том числе в то утро, когда убили Сергея Нигояна. У Юры пуля прошла под сердцем, но он, раненый, снял смерть Нигояна. Затем из этого материала был сделан фильм "Первая смерть".

А за себя я испугалась 20 февраля 2014 года. Вышли утром снимать, и я увидела десятки убитых – сначала у почтамта, потом в других точках Майдана. Я никогда не видела столько мертвых людей одновременно. Меня просто разорвало. Поэтому я решила, что пусть ребята снимают, а сама ушла в медпункт напротив Дома профсоюзов, помогала там.

Туда все время приходили взрослые мужики, у которых по черным лицам текли слезы, просили валерьянку или что-то успокоительное. А вечером мы пошли к Октябрьскому дворцу с другой волонтеркой: там был медпункт и мы надеялись, может, что-то полезное осталось. И когда мы уже выходили, на наших глазах убили последнего человека в этот день, оказавшегося у входа во дворец. Потому мы бежали через какие-то заборы с этими ящиками, ребята прикрывали нас щитами. Тоже было страшно. Мне потом мама этого парня мне звонила, выспрашивала…

– Насколько сложно было делать "Первую сотню"? Все-таки полный метр.

– Я не чувствовала, что это какой-то сложный переход. Ко мне пришли Грузинов с Ярославом Пилунским: "Есть много классного материала, нужно что-то сделать". Я знала об этом материале и просто мечтала о нем. Тяжелее всего было свести эту разрозненную массу видео более 1000 часов к общему знаменателю. Как говорил Сергей Буковский: "Плохие режиссеры выбрасывают плохие кадры, а хорошие режиссеры – хорошие". Я это на себе ощутила в полной мере. Сильно помучилась, пока достигла целостности.

– Как появился "Ульяненко без цензуры"?

– Снять его предложил Слабошпицкий. А ему эта идея пришла в голову, когда он издал книгу интервью, тоже называвшуюся "Ульяненко без цензуры". Фильм стал ее продолжением. Мирослав написал сценарий, который представлял собой алгоритм действий – интервью плюс хроника. Я и не подозревала, какой ад меня ждет с этой хроникой.

Олесь Ульяненко. Февраль, 2009

– Почему ад?

– Потому что оказалось, что это разные интервью Ульяненко и их мало. Я сидела на телеканалах, смотрела бесконечные архивы. На поиск ушло очень много времени. В итоге вышли говорящие головы, и я сделала их основным приемом. Многоголосие повествования, которое создает портрет героя.

– Это срабатывает. Голоса складываются в рассказ.

– Пришлось помучиться, чтобы интонационно подогнать столь разных людей. Многих комментаторов пришлось вырезать, потому что не укладывались.

– Люди действительно разные. У Ульяненко каким-то образом получалось их совмещать.

– Скажем прямо – некоторые из них откровенно враждуют друг с другом. Его действительно знали все. Мы снимали только публичных особ, а он еще дружил с бродягами, уличными музыкантами. У него, например, три года жил бомж и умер прямо на кухне. Помню, как он звонил нам в полной растерянности: "Саша умер, что делать?"

– Теперь, после съемок, ты поняла, в чем состоял его феномен?

– Фильм начинается со слов Ульяненко: "Великий человек – это сочетание противоположностей". Он был ходячим парадоксом. Очень противоречивым. Его сила и была в этой противоречивости.

– И легенд о нем ходило множество.

— Кстати, о его службе в Афганистане многие тоже говорили, что это миф. В конце концов мы поехали в Лос-Анджелес, к его сестре. И Валя все подтвердила, показала его военный билет. Да, он был там. И не говорил об этом ни с кем, даже с лучшими друзьями.

– Что еще тебя поразило из фактов его жизни?

– Вот то, что он был на войне, но украинская бюрократия оказалась хуже Афганистана. А также то, как у нас не берегут свои таланты. Ощущение непоправимости.

– Какие планы у тебя сейчас?

– Слабошпицкий предложил из тех интервью, которые не вошли в фильм, сделать книгу. У меня есть идеи для сериала и игрового фильма, но сейчас главная забота – питчинг, на который подаем документальный проект о съемках "Племени". Есть надежда, что получится, потому что теперь это копродукция. Может выйти интересно.