«Тебя посадить могут». Как оппозиционеров, правозащитников и журналистов вынуждают уезжать из России

Правозащитный проект Gulagu.net сворачивает свою работу в России. Об этом объявил его руководитель Владимир Осечкин, объяснив, что вынужден вывезти за границу координаторов проекта, а также все его архивы, сообщает Сибирь.Реалии. В основном речь идет о видео-, аудио- и фотодоказательствах пыток в учреждениях ФСИН. Осечкин объяснил этот шаг необходимостью защитить "жизни и свободы" участников Gulagu.net. В последнее время все больше гражданских активистов, журналистов и правозащитников вынужденно покидают Россию.

Владимир Осечкин объясняет свое решение просто: работать в России дальше было невозможно.

– Мы достоверно знаем, что второй отдел управления ФСБ и оперативники ФСИН готовили ряд провокаций и обысков у участников проекта Gulagu.net, проживавших в России, – рассказывает Владимир Осечкин. – Десятки заключенных, которые ранее дали нам под запись показания о пытках в колониях и изоляторах, смогли передать, что их вызывают в оперотделы при ИК и СИЗО и принуждают подписывать показания против нас. Давать ложные показания о том, что мы якобы смотрящих в колониях расставляем, общак собираем и даже бунты готовим. Например, срежиссировали бунт в ИК-15 Ангарска. Бред, конечно, но моим коллегам грозит реальная опасность.

Нам поступили сведения, что нашего правозащитника Бориса Ушакова после задержания и ареста пытали (сейчас находится в СИЗО по обвинению в якобы изнасиловании экс-следователя; задержан был по административной статье о появлении в состоянии опьянения в общественном месте – оба обвинения Ушаков и его коллеги отрицают, называя смехотворными – НВ) Подвергать подобному риску остальных не можем, – сообщил Осечкин.

По его словам, Россию за последние несколько дней уже покинули пятеро координаторов проекта, готовятся еще четверо.

"Под угрозой уголовки"

17 февраля координатор штаба Навального в Иркутске Сергей Беспалов уехал в Турцию из-за угрозы уголовного преследования. По словам Сергея, он до последнего надеялся на адекватное решение суда по делу о его якобы нападении на активистку Национально-освободительного движения (НОД). Поэтому его решение срочно уехать из России было большей частью спонтанным. Он принял его после того, как 12 февраля суд в Иркутске назначил ему два года и восемь месяцев ограничения свободы без права посещать митинги, признав виновным по уголовной статье о причинении средней тяжести вреда.

– До этого мои друзья трижды готовили мне трафик за рубеж. То есть готовили маршрут, как и куда мне безопасно эвакуироваться. Меня даже не спрашивали. Помню, выхожу из спецприемника после очередного ареста за митинг, а мне уже загран мой вручают и билеты. Я говорю: "Ребята, у меня скоро суд по уголовном делу. Я сбегать не буду". – "Тебя посадить могут!" – "Ну посадят так посадят". Но в целом я почему-то был убежден, что дело решат в мою пользу, считал, что поперек явных доказательств судья не пойдет. Хотя на тот момент уже и Навальный сидел.

Получается, активистка НОДа Ирина Радзиевская, которая иск на меня подала, заявила, что я ее якобы толкнул в плечо, причинив ей вред средней тяжести. А у меня было два свидетеля, которые подтвердили, что я даже не коснулся ее. Один, ладно, из штаба, но второй – вообще незаинтересованный иркутянин, случайный прохожий, которого мы перед судом даже специально разыскивали, потому что следователь этого не сделал. В общем, судья так странно написала – мол, второму свидетелю мы [штаб Навального] "нравились", поэтому его показания суд не учитывает. Но и в лжесвидетельствовании прохожего не обвинила, и на этом спасибо.

– Это личная неприязнь НОДа к вам или заказ властей?

– Личных конфликтов у меня с ними не было. Но в моем представлении это одно и то же. Извините, в сортах говна не разбираюсь. На тот момент иск о признании штабистов Навального экстремистами еще не был подан. Так что с нами боролись вот так.

Цель этого понятна – впереди выборы в Госдуму, а с рейтингом власти в 30% у них шансов очень мало было, даже с учетом вбросов, подвозов и фальсификаций подсчета. Поэтому оппозицию им остро необходимо было убрать под ноль.

– Но вам ведь не реальный срок присудили?

– Формально да, но с уточнением, что еще одно нарушение – и все, закроют. А получить такое нарушение, если уже ясно, что под тебя копают, – очень легко. Вот встретился ты случайно с полицейскими на улице – тебе на ровном месте сразу три [нарушения] прилететь может: без доказательств могут повесить и сопротивление представителю власти, и оскорбление, и еще нападение – якобы шеврон (они у них на липучках) сорвал.

Так что я заново оценил серьезность положения и решил, что да, надо уезжать. Полтора месяца прошло – штабам начали вменять экстремизм. То есть не уехал бы – сейчас бы точно сидел.

– Все активисты Иркутска, получается, ушли в подполье?

– Ну да, другого выхода у них нет. Сейчас ситуация, когда за слова могут посадить. Тем не менее они там пытаются как-то готовиться к выборам. Пока неясно, кто же сможет пробиться кандидатом, все меняется каждый час кардинально – так что я отсюда даже не берусь оценивать.

Беспалов останется за границей как минимум до окончания апелляции по уголовному делу, по которому суд признал его виновным в нападении на активистку Национально-освободительного движения (НОДа).

"После первого отъезда Следком нашел меня в Екатеринбурге"

Журналистке Наталье Зубковой, писавшей о коррупции местных чиновников и проблемах с экологией Кузбасса, пришлось уехать из родного города Киселевска тоже в феврале 2021 года. Это произошло после того, как на нее возле дома напал неизвестный, угрожая ей и ее дочерям расправой, если она "еще хоть раз откроет рот". Зубкова отметила, что за последний год подала множество заявлений в полицию и Следственный комитет по фактам клеветы и угроз в свой адрес. Ей отказывали или очень долго не отвечали на запросы.

В конце апреля она уехала из России – в Грузию. Так как "не чувствовала себя в своей стране в безопасности".

– Только переехала в Екатеринбург, тайно, никому, даже мужу и старшим детям, не сообщив куда, – ко мне приезжает следователь. Я считаю, что мне таким образом показали, что меня и моего ребенка могут достать в любом уголке нашей прекрасной родины, – объясняет журналистка. – В апреле меня вызвали на опрос в ФСБ, а перед этим в квартиру в Екатеринбурге пришли полицейские и начальник отдела Следственного комитета по городу Киселевску Татьяна Варламова. Сказали, что приехали опросить как потерпевшую. Я же вызвала адвоката, так как визит полиции восприняла как продолжение попытки забрать у меня ребенка. В октябре, когда мы в Киселевске были на изоляции, так как у мужа был положительный тест на ковид, они сделали первую попытку забрать дочь – мне позвонил сотрудник ПДН (отдела по делам несовершеннолетних МВД): "Нам тут заявление пришло через электронную форму, чтобы мы провели проверку. Пишут, что, мол, ты плохая мать, пьешь, орешь, детей обижаешь, не занимаешься ими, ведешь себя неадекватно". Я говорю: "Какая прелесть. Я бы приехала, но я на изоляции, не могу ни к вам прийти, ни вас пустить". – "Мне нужно с вас взять каким-то образом объяснительную. Пишите, в ПДН отправляйте". Хорошо, написала, отправила. На следующий день звонят уже из Следственного комитета: "Нам тоже такое заявление пришло". Я говорю: "Я объяснительную в МВД уже отправила, можете пойти, почитать". Их дело развалилось только благодаря нашему педиатру, который на их просьбы дать некую экспертную оценку категорично заявил, что все это бред собачий и никаких проблем у детей с матерью он ни разу не замечал. Но своих попыток они не оставили.

– Эта история и стала причиной отъезда?

– Нет, конечно, на Кузбассе к этому времени стали очень странно (мягко говоря) относиться к журналистам, позволяющим себе критику власти, в частности губернатора. К примеру, обыски у журналистов – в дом больной матери журналиста Романа Куприянова (Фома Неверов, редактор кемеровского издания "Журнал Абажур" – НВ) ОМОН в феврале прямо через окно вломился. Они же прекрасно знали, что идут в дом к женщине, которая недавно перенесла операцию на сердце. Этот "вход в окно" и прессинг Романа, нападение на меня – все для того, чтобы мы отступились и перестали критиковать власти, позволять себе "лишнее". У Романа же и повод-то смехотворный: он опубликовал небольшие ролики с выдержками из речи Цивилева (Сергей Цивилев, губернатор Кемеровской области – НВ) со встречи с предпринимателями. Возбудили уголовное дело о краже информационных материалов (якобы аудиозаписи украли с компьютера администрации области). Предприниматель, участник этой встречи, публично написал, что это он записал речи губернатора, но "расследование" продолжается до сих пор.

А в изъятых у Романа гаджетах они нашли переписки практически со всеми журналистами, активистами Кузбасса, в том числе наши с ним диалоги, затрагивающие губернатора. Выложили скриншоты этой переписки на одном ресурсе, который, как я считаю, ведут сотрудники МВД. Я уверена, что завести на основании этих публикаций некое уголовное дело "о клевете" на неугодную им журналистку – дело нулевой сложности.

Я подавала больше двух десятков заявлений за год по поводу угроз в мой адрес (мне на телефон и в соцсети приходили сообщения о том, что сожгут меня (март 2021 года) или что моим детям "недолго осталось" (август 2020 года) – Следственный комитет дело остановил, мол, не считаем данные слова угрозой. О чем это говорит, по-вашему?

По наблюдениям Зубковой, подобным образом власти Кузбасса "прессуют" именно журналистов и активистов, выступающих против расширения в регионе территорий угледобывающих предприятий. Ранее журналистка заявляла, что даже за границами России продолжит удаленно писать о нарушениях экологии, прав коренных народов Кемеровской области и превышении полномочий сотрудниками различных ведомств.

В начале мая она вышла на одиночный пикет к зданию парламента Грузии в Тбилиси в знак протеста против коррупции в Кузбассе из-за информации о связи замгубернатора Кемеровской области Валерия Догадова и бывшего замглавы Кемерова Андрея Калинина, подписавшего разрешение на ввод в эксплуатацию здания торгового центра "Зимняя вишня". Но несколько дней назад Зубкова объявила о намерении закрыть свой портал "Новости Киселевска".

– С чем связано это решение?

– Сайт перестает существовать благодаря действиям представителей органов власти, благодаря действиям правоохранительных органов, действиям и бездействию прокуратуры, Следственного комитета и всех "доброжелателей". Решение закрыть его было принято из соображений безопасности.

Но я также считаю, что проект изжил себя морально и больше не актуален. Мне кажется, что жителям Киселевска и не нужно какое-то свободное СМИ и журналисты, рассказывающие правду о том, что на самом деле происходит в городе. Им для этого достаточно соцсетей. Но "Новости Киселевска" были не зря – благодаря им весь мир узнал, что на планете есть город, в котором размещаются сразу девять угольных разрезов и проживают 90 тысяч человек.

Я не испугалась и не планирую молчать – наоборот, буду заниматься более крупными и глобальными проектами, которые будут касаться экологии всей России.