Материалистическая догма породила миф о «хранилище воспоминаний», что поставило под вопрос саму природу человеческого сознания
Где хранятся ваши самые яркие воспоминания? Где в вашем мозге спрятаны запах бабушкиных пирогов, звук первого поцелуя, боль от старой раны? Нам кажется очевидным, что они где‑то здесь, в извилинах серого вещества, словно книги в библиотеке или файлы на жёстком диске. Но что, если это всего лишь иллюзия, порождённая удобной, но ошибочной метафорой? Что, если наша память — не физический объект, и её тайна лежит за гранью материального мира?
На протяжении столетий — от античных философов до современных нейробиологов — мы упорно пытались «локализовать» память. Уверенность в том, что воспоминания хранятся в мозге в виде специфических нейронных ансамблей, стала аксиомой, не требующей доказательств. Это краеугольный камень мировоззрения, известного как материализм: всё, включая сознание и память, сводится к физическим процессам. Однако при ближайшем рассмотрении эта стройная теория рассыпается, упираясь в неразрешимую загадку природы сознания.
Философ Виктория Трамбалл предлагает радикально иной взгляд: память живёт не в пространстве, а во времени. Попытки найти для неё «место» — это фундаментальная ошибка, проистекающая из нашего привычного восприятия материального мира.
Следы на песке или сама прогулка?
Как же нейробиология пытается доказать свою правоту? Учёные наблюдают активность определённых зон мозга в момент припоминания и устанавливают корреляцию. Но корреляция — не есть причинно‑следственная связь. Мозг активен во время воспоминания, но означает ли это, что он является их складом? Это всё равно что утверждать, будто прогулка «хранится» в оставленных на песке следах, а соната Бетховена — «содержится» в рояле, на котором её исполняют. Мозг, несомненно, участвует в процессе, но его участие не равнозначно хранению.
Более того, большинство экспериментов, призванных подтвердить теорию локализации, изучают не истинную память, а её бледную тень — привыкание. Когда морской слизень в ответ на разряд тока учится сокращать мышцу, это демонстрирует формирование моторного рефлекса, устойчивого изменения в синапсах. Но огромная дистанция отделяет этот физиологический ответ от внезапного и яркого воспоминания человека о дне десятилетней давности. Это различие не только в степени сложности, но и в самой природе явления.
Исчезают ли воспоминания навсегда?
Если бы воспоминания действительно были «записаны» в нейронах, как данные на диск, то повреждение определённых участков мозга должно было бы безвозвратно стирать соответствующие «файлы». Однако клиническая практика говорит об обратном. Пациенты, перенёсшие инсульт, зачастую со временем восстанавливают утраченную речь и доступ к прошлому. Больные Альцгеймером, казалось бы, навсегда потерявшие связь с реальностью, могут ярко и детально вспомнить давно забытое под воздействием знакомого запаха или мелодии.
Что же тогда нарушается при повреждении мозга? Не сами воспоминания, а механизм доступа к ним. Мозг выступает не хранилищем, а сложным инструментом воспроизведения, своего рода приёмником. Если антенна сломана, сигнал не улавливается, но это не значит, что радиостанция прекратила вещание.
Призраки прошлого, у которых нет дома
Так что же такое воспоминания, если не физические объекты? Прежде всего, они лишены материальных качеств. Мы не можем увидеть или потрогать образ любимого лица. Он не присутствует здесь и сейчас, он принадлежит другому времени. И в этом — его главная черта. Воспоминания несут на себе неизгладимую печать «прошлости». Мы мгновенно отличаем их от восприятия настоящего, и в этом акте узнавания заключается вся их суть.
Стремление думать о них как о «вещах», которые можно «положить» в некую «ёмкость», является философским заблуждением. Мы пытаемся применить к явлениям времени категории, присущие только пространству. Зачем невидимому и неосязаемому воспоминанию нужен физический контейнер? И как оно могло бы в нём поместиться?
Память — это, по своей сути, факт времени. Это форма существования прошлого, которое продолжает жить и влиять на настоящее. И поскольку это явление временное, оно по определению находится вне пространства. Прошлое не помещается в настоящем, а значит, и память не может поместиться в мозге. А если память превосходит границы мозга, то и сознание оказывается шире, чем наше тело.
Возможно, истинная роль мозга гораздо скромнее и одновременно сложнее. Он не хранит кинофильм нашей жизни, но предоставляет механизм для его проекции. Он является биологической основой для акта вспоминания, но не его источником.
Если мы с самого начала исходим из догмы, что всё ментальное должно быть сведено к физическому, мы навсегда закрываем для себя путь к пониманию сознания на его собственных условиях. Мы обрекаем себя на перевод богатства внутреннего мира в бедный язык нейронных импульсов, так и не приближаясь к разгадке. Подлинная наука о памяти должна начать с смелого пересмотра самой фундаментальной метафоры. Возможно, воспоминания нигде не хранятся. Возможно, задача мозга — не быть складом прошлого, а быть проводником в его бескрайние просторы.
